Говорящая голова

Кто бывал хотя бы раз в общежитиях университетской высотки на Ленинских горах, знает, какие маленькие кельи отведены для проживания в этом сталинском доме. Здание строилось зэками и было сдано в эксплуатацию в 1953 г. О строителях-заключённых напоминает даже лексика в названиях внутренних частей огромной постройки: вместо корпусов здесь «зоны», официально: зона А, зона Б; вместо привычных вольному человеку квартир, комнат, на худой конец — апартаментов или номеров здесь — «блоки».

В каждом блоке две крохотные комнаты (хорошо, не «камеры»), прихожая, туалет и ванная комната (ванна, разумеется, стоячая). Метровой толщины каменные стены съели всё пространство. В комнате на двоих помещаются две узких кровати, столик и стенной двустворчатый шкаф. Над шкафом — до потолка — антресоль с отдельными дверцами. На этой полке-антресоли студенты обычно хранят свои чемоданы.

Устроители стационара выпилили дырку между шкафом и антресолью, чтобы человек, вставший на полку в большом отделении шкафа, где висят пальто, мог просунуть голову в антресоль. Дверь шкафа на всякий случай запирали, а дверцу антресоли держали чуть-чуть приоткрытой, оставляя буквально маленькую щелочку. Из темноты можно было наблюдать за происходящим в комнате совершенно безопасно (в плане риска быть обнаруженным), а столик устанавливали таким образом, чтобы у наблюдателя был необходимый обзор и удобный угол зрения. Никому и в голову не приходило, что в шкафу может прятаться человек, если он, конечно, не начинал чихать или кашлять.

И вот однажды, посреди ночи, в разгар крупной ответственной игры в гусарика (если память не изменяет — по рублю за вист) раздаётся стук в дверь: приехал наш товарищ из Киева — тоже студент и преферансист. Изрядно поддатый. Нас в комнате три видимых человека и один невидимый. Я как раз играл картами. Не потому, что я играл лучше своего долиста: просто у меня кожа менее чувствительная к электрическим разрядам. Ввалившийся с шумом киевлянин начал трясти нам руки, тискать нас обоих в объятиях.

Нужно сказать, что объятия были особенно некстати, потому что поотваливались клеммы датчиков, приклеенные к телу пластырем, и пришлось уходить в туалет, чтобы снова закрепить их. Противнику в этом смысле повезло больше — он избежал и объятий, и мокрых поцелуев. Все призывы к пьяному киевлянину вести себя спокойно не возымели действия: узнав о ставке игры и о текущем счёте (положительном и довольно значительном), он стал пытаться помогать разными способами, чтобы заработать себе хоть маленькую долю: то заглядывает противнику в карты (заставляя того прятать карты — и от киевлянина, и от невидимого нашего соглядатая), то заводит отвлекающий разговор, то пытается вызвать противника на скандал. В ответ на мои увещевания он примирительно хлопает меня по плечу, как ему кажется, легонько, но клеммы снова отваливаются…

Что с ним делать?! Ведь может вообще поломать всю игру! Тут я проигрываю распасовку с крупным счётом и «в сердцах» рву одну карту: мне нужна пауза, чтобы сходить за новыми картами. Но ходить никуда не пришлось — получилось лучше: за новыми картами пошёл противник. Видимо, всё-таки не особенно доверял! Мы быстро заперли дверь, я скинул рубашку, а долист начал переклеивать клеммы у меня на предплечье. Киевлянин уставился на нас удивлённо. 

В этот момент со скрипом открывается дверца антресоли, а лежащая на полке голова выдаёт гневную тираду, обращаясь к киевлянину по имени. Надо было видеть его лицо! При других обстоятельствах он никогда бы не позволил такого с собой обращения. Тем более — от владельца «говорящей» головы, над которым до этого всегда подтрунивал. А тут у него ноги подкосились. Он присел на край ближайшего стула, обхватив голову руками. — Так вот тут у вас какая игра!

За дверями послышались торопливые шаги противника — как быстро он нашёл новые карты! Видно, спешил отмазаться. Я быстро застегнулся, долист открыл дверь, и игра возобновилась. Киевлянин вёл себя тихо — первые пять минут, — а потом говорит мне: «Можно тебя на минуточку?» Я отвечаю: «Проблема твоя мне понятна, потом разберёмся». — «Ну, пожалуйста, только на одну минуточку!» (А мне не то что ходить — шевелиться противопоказано.) — «Потом, — говорю. — Думаю, никто не откажется». Он вышел в тамбур и стал подавать мне знаки, что хотел бы зайти в долю… Десять процентов мы ему, конечно, выделили на следующий день — как компенсацию за пережитый при встрече с «говорящей» головой ужас, ну и просто по симпатии.

Из книжки Русский преферанс

БАЙКИ ОТ ЛЕСНОГО

Подписаться на новые публикации автора

Комментарии (0)

Пожалуйста, авторизуйтесь для того, чтобы комментировать