русская эмиграция в период советской власти (1917-1991), как и всякое общество, провела за азартными играми чрезвычайно много времени. Наиболее интересно в истории этого времяпрепровождения то, что страна пребывания (Китай, Германия, Франция и т.д.), не навязывая русскому писателю свой язык для творчества, в абсолютном большинстве известных случаев навязывала ему свои игры. Эмигрант «второй волны» Глеб Глинка (1903-1989) посвятил картёжной теме своеобразное ироническое стихотворение «идейное»:
- Бывало, многие людишки
- И молодые и в годах –
- Беспечно резались в картишки
- В любых российских городах.
- И мы, уже со школьной парты
- Идеями начинены,
- Всю жизнь не брали в руки карты,
- Не после и не до войны.
- И провидение в отместку
- Готовило исподтишка
- Нам проигрыши не в железку,
- А в подкидного дурака...
- И вот, едва от бурь остывши,
- Мы принимаемся опять
- О всём несбывшемся и бывшем
- С авторитетом толковать.
- Но от изрядного азарта
- Мы, как и прежде, далеки...
- Географические карты
- Играют нами в дураки.
Поэт Валерий Перелешин (1913-1992), увезённый матерью в Китай в семилетнем возрасте, в своих мемуарах «Два полустанка. Воспоминания свидетеля и участника литературной жизни Харбина и Шанхая». (Амстердам, 1987) описывает быт «литературных русских» в Харбине 1933-1934 гг.:
«Встречи, встречи... Вся тогдашняя жизнь состояла из встреч, «долгих разговоров за вином» или за игрой в мацзян. За стол – у меня или у Слободчикова – садились мама, Лапикен, Слободчиков и я «у меня», те же без мамы у Слободчикова (кто был четвёртым, не помню). Лапикену всегда невероятно везло, и к нему скоро переходили все костяные «деньги».
В 1953 году Перелешин и его мать, журналистка Е.А. Сентянина (1890?-1980) навсегда переселились в Рио-де-Жанейро; там же оказался и младший брат Перелешина Виктор. Там Перелешин навсегда простился с мацзяном и перешёл на бридж. В письме к Е. Витковскому от 21 марта 1971 г. есть такие строки:
«Почту мне вручили за минуту до того, как я и мама отправились играть в бридж с братом и его женой. Поэтому всё время игры я думал не столько о finesse – импас (англ.) – и прочих игрецких трюках, сколько о приплывшем в тот же день номере парижского «Возрождения».
Как у многих бриджистов, у него развилось презрение к прочим играм. В этом смысле он повторил путь Ходасевича, оставившего другие коммерческие игры после знакомства с бриджем. В письме Перелешина к Е. Витковскому от 17 августа 1977 г. есть слова: «Научившись играть в шахматы, юноша не станет играть в шашки; и преферанс после бриджа – занятие вполне плебейское».
Между тем есть основание предполагать, что В. Перелешин даже не знал правил преферанса – игры, в западном полушарии практически неизвестной, кроме, разве что, русского района Нью-Йорка Брайтон-Бич. Лишь в 1994 г. появилось первое серьёзное описание преферанса как коммерческой игры в США. Исключение составляет австрийский преферанс, вернее – венский «преферль», от которого в начале 1840-х годов, по всей видимости, и произошёл преферанс российский.
Комментарии (0)