Толстой Лев Николаевич

(1828-1910) граф, великий русский писатель. Известно, что Лев Толстой в годы своей юности часто играл в карты и много проигрывал. Вероятно, страсть к азартной игре досталась ему по наследству. Отец Льва Николаевича, Николай Ильич, изображён довольно близко к действительности в «Детстве» и «Отрочестве» в лице отца Николиньки; в «Войне и Мире» – в лице Николая Ростова. Вот что сообщает об увлечении отца и сына картами Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона:

В чине подполковника павлоградского гусарского полка, Николай Ильич принимал участие в войне 1812 г. и после заключения мира вышел в отставку. Весело проведя молодость, Ник. Ильич проиграл огромные деньги и совершенно расстроил свои дела. Страсть к игре перешла и к сыну, который, уже будучи известным писателем, азартно играл и должен был в начале 60-х годов ускоренно продать Каткову «Казаков», чтобы расквитаться с проигрышем. Остатки этой страсти и теперь ещё видны в том чрезвычайном увлечении, с которым Н.И. отдаётся лаун-тенису. Чтобы привести свои расстроенные дела в порядок, Николай Ильич, как и Николай Ростов, женился на некрасивой и уже не очень молодой княжне Волконской. Брак, тем не менее, был счастливый. У них было четыре сына: Николай, Сергей, Дмитрий и Лев и дочь Мария.

В 1849 году Толстой проиграл дворянину Орлову 1200 рублей и попросил брата Сергея продать часть леса, чтобы расплатиться. Восьмого декабря 1850 года Толстой проиграл 4000 рублей В.И. Огарёву, сыну друга отца Толстого, своему соседу по поместью, восьмого июля 1851 года проиграл 850 рублей в долг офицеру Кнорингу, в 1852 году им было проиграно 750 рублей, из них 500 в долг. Об этом последнем проигрыше Толстой писал в письме Т.А. Ергольской (от 6.01. 1852 года):

«Летом в Старом Юрте все офицеры только и делали, что играли и довольно крупно. Живя в лагере, нельзя не встречаться постоянно, и я часто присутствовал при игре, но, как меня ни уговаривали принять в ней участие, я не поддавался и крепко выдержал целый месяц. Но вот в один прекрасный день я шутя поставил пустяшную ставку и проиграл, ещё поставил и опять проиграл; мне не везло, страсть к игре всколыхнулась, и в два дня я спустил все свои деньги и то, что мне дал Николенька (около 250 р. сер.), а сверх того ещё 500 р. сер., на которые я дал вексель со сроком уплаты в январе 1852 года. Нужно вам сказать, что недалеко от лагеря есть аул, где живут чеченцы. Один юноша (чеченец) Садо приезжал в лагерь и играл. Он не умел ни считать, ни записывать, и были мерзавцы офицеры, которые его надували. Поэтому я никогда не играл против него, отговаривал его играть, говоря, что его надувают, и предложил ему играть за него... Садо позвал меня к себе и предложил быть кунаком... После моей глупейшей игры в Старом Юрте я карт не брал в руки, постоянно отчитывал Садо, который страстный игрок и, не имея понятия об игре, играет удивительно счастливо. Вчера вечером я обдумывал свои денежные дела, свои долги и как мне их уплатить. Долго раздумывая, я пришёл к заключению, что, ежели буду жить расчётливо, я смогу мало-помалу уплатить все долги в течении двух или трёх лет, но 500 р., которые я должен был уплатить в этом месяце, приводили меня в совершенное отчаяние. Уплатить я их не могу, и это меня озабочивало гораздо больше, чем во время оно долг в 4 тысячи Огарёву. Наделать долгов в России, приехать сюда и опять задолжать, меня это приводило в отчаяние. На молитве вечером я горячо молился... «Помоги мне, господи», – сказал я и заснул... Утром я получаю письмо от Николеньки вместе с вашим и другими – он мне пишет: «На днях был у меня Садо, он выиграл у Кноринга твои векселя и привёз их мне. Он так был доволен этому выигрышу, так счастлив и так много меня спрашивал: «Как думаешь, брат рад будет, что я это сделал»... и как трогательна преданность Садо... пожалуйста, велите купить в Туле мне шестиствольный пистолет и прислать мне вместе с коробочкой с музыкой... такому подарку он будет очень рад».

В 1854 году Толстой снова проиграл 3000 рублей, а в 1855 – 2800 рублей. В 1857 году 12-16 июля в Баден-Бадене Толстой проиграл в рулетку все свои деньги – 3000 франков, телеграфировал Некрасову и написал письмо Тургеневу с просьбой одолжить денег, а получив деньги от Тургенева, проиграл их и записал в дневнике: «Давно так ничто не грызло меня».

В 1862 году 7 февраля Толстой проиграл в карты 1000 рублей серебром в долг. Он попросил у издателя М.Н. Каткова денег для уплаты долга с обещанием написать за это «Кавказский роман». После этого случая были написаны «Казаки». В письме к В.П. Боткину Толстой писал об этом событии:

«...подумавши здраво, очень рад, ибо иначе роман бы этот, написанный гораздо более половины, пролежал бы вечно и употребился бы на оклейку окон».

Игра в карты очень сильно увлекала Толстого. Он описал в своём дневнике, что четыре дня играл сам с собою в штосс, стараясь вывести правило игры. Тётка Толстого Т.А. Ергольская писала ему письма, в которых умоляла бросить «проклятую страсть». Поэт А.А. Фет записал рассказ Тургенева о пристрастии Толстого к картам:

«Вернулся из Севастополя с батареи, остановился у меня и пустился во вся тяжкая. Кутежи, цыгане и карты во всю ночь; а затем до двух часов спит как убитый. Старался удерживать его, но теперь махнул рукой».

По свидетельству самого Толстого, проигрыш 1862 года был последним проявлением «страсти к игре». Ни в письмах, ни в дневниках Толстого после 1862 года игра больше не упоминается.

В своих произведениях Толстой часто касался темы карточной игры. В повести «Два гусара» под именем графа Турбина он описал Толстого-Американца, своего дядю и выдающегося игрока. Толстой-Американец описан в романе «Война и мир» в образе Долохова. Толстой хорошо играл в бильярд . Игра на бильярде описана им в рассказе «Записки маркёра».

В книге «Русский преферанс» опубликован очерк Евгения Витковского об игроцких увлечениях Льва Николаевича:

«… граф, писатель, «зеркало русской революции» и отчасти азартной игры. Играть в азартные игры начал, видимо, в 1848 г.: в письме от 26 декабря того же года к Т.А. Ергольской написал: «Я распустился, пустившись в светскую жизнь».Первый крупный проигрыш имел место в начале 1849 г., последний– в начале 1862 г., когда издатель Катков ссудил Толстому 1000 рублей серебром под обещание закончить «Кавказский роман». Об отношении к игре Толстого короче всего сказал писатель-эмигрант В. Яновский: «Толстой и Достоевский – такие разные, а отношение к картам почти одинаковое». Огромные проигрыши Достоевского общеизвестны; менее известна запись Толстого, сделанная 28 января 1855 г. в Севастополе, чуть ли не под обстрелом; он описывает то, чем занимался накануне: «Игра в карты (в штосс) с самим собою, чтобы вывести правила игры (игрокам в штосс такая практика должна быть знакома: Лев Николаевич пытался понять закономерность, постичь «тайный ход мастей», возможно, найти свои «заветные» карты, т.е. те, которые чаще выигрывают. Примеч. сост.). Толстой проигрывал деньги также и в рулетку, и на китайском биллиарде; сколько-нибудь крупные его выигрыши не известны.

В коммерческие игры Толстой, видимо, не играл, однако с преферансом был знаком достаточно хорошо; герои рассказов «Севастополь в мае» (26 июня 1855 г.) и «Севастополь в августе 1855 года» (27 декабря 1855 г.) то вспоминают, как «они, бывало, в кабинете составляли пульку по копейке», то стыдливо сознаются, что «да и в преферанс мы играли», в результате чего «оказалось, что Козельцов-второй, с преферансом и сахаром, был должен только восемь рублей офицеру из П. Старший брат дал их ему, заметив только, что эдак нельзя, когда денег нет, ещё в преферанс играть!» Преферанс упоминается также в более раннем рассказе «Записки маркёра»: «А наверху у нас в карты играли господа. Сначала преферансик, а там, глядишь, – любишь не любишь пойдёт» (т. е., очевидно, штосс). Игра в преферанс, как и в более поздние времена, служила прелюдией настоящих азартных игр.

Ю.М. Лотман в главе «Карточная игра» (Беседы о русской культуре. СПб., 1994 г.) помещает подробную сноску, характеризующую стиль игры Льва Толстого:

 «Часто... в куче карт на полу валялись и упавшие деньги, как это, например, имело место во время крупных игр, которые азартно вёл Н. Некрасов. Подымать эти деньги считалось неприличным, и они доставались потом лакеям вместе с картами. В шутливых легендах, окружавших дружбу Толстого и Фета, повторялся анекдот о том, как Фет во время карточной игры нагнулся, чтобы поднять с пола небольшую ассигнацию, а Толстой, запалив у свечи сотенную, посветил ему, чтобы облегчить поиски».

Если эта история не легендарна, то она могла иметь место в 1856–1862 гг., т.е. между датами знакомства Фета и Толстого и прекращением «игры» Толстого. В пользу правдивости этой истории говорит то, что именно так вёл себя Лев Толстой, играя в азартные игры типа штосса; против – то, что в фольклоре  имена участников «события» неоднократно подменялись, вплоть до «игры... А.Н. Толстого с И.Е. Репиным» (!).

Особняком для истории преферанса в России стоит в творчестве Льва Толстого повесть «Два гусара» (1856). Под именем «старшего гусара», графа Фёдора Ивановича Турбина в повести изображён Федор Иванович Толстой (1782-1846), так называемый «Толстой-Американец»; в первой части повести он ведёт себя как вполне исторический прототип: бьёт смертным боем шулера Лухнова («защищает обыгранного шулером мальчика-офицера Ильина». – Ю.М. Лотман), швыряет деньги сотнями на гитару цыгану Илюшке, мордует собственного денщика за некормленного «меделянского» кобеля Блюхера, всерьёз пленяет сердце «вдовушки Анны Фёдоровны», а игра одна – любишь не любишь, т.е. штосс или одна из его разновидностей. Если первая глава начинается расплывчатой датой «В 1800-х годах...» – то девятая содержит в начале совершенно точную дату: «В мае месяце 1848 года...», т.е. Толстой откровенно подтасовывает даты: прошло никак не 20 лет, но едва ли не 40, – что для повести не очень важно, однако важно для преферанса (1840-е годы – расцвет петербургского преферанса), а также для того, чтобы оправдать фразу: «Граф Фёдор Турбин уже давно был убит на дуэли» («Толстого-Американца» в 1848 г. уже два года как не было в живых).

Если в первой части повести бушуют сильные страсти, то вторая в подробностях пародирует события первой: Турбин-младший не считает зазорным выиграть у старушки Анны Фёдоровны десять рублей; слугу обзывают дураком за невычищенный халат; наказывают кошку; ночное ухаживание Турбина-младшего за дочерью Анны Фёдоровны, Лизой, выглядит как анекдот, – ну, а из игр в старушечьей гостиной царит преферанс, описываемый Толстым как игра совершенно копеечная.

Лотман пишет: «Благовоспитанный, блестяще образованный Турбин-сын слишком расчётлив, чтобы играть в азартные игры. Затевается игра в преферанс, и младший Турбин предлагает «очень весёлую», но неизвестную старикам-провинциалам разновидность преферанса... Граф, по привычке играть большую коммерческую игру, играл сдержанно, подводил очень хорошо. Столичный щёголь с невозмутимым эгоизмом обыгрывает старушку, не понимающую введённых им новых правил игры».

Уже в самом выражении «большая коммерческая игра» сквозит ироническое отношение Толстого к преферансу. В эту степенную игру в 1840-е годы деньги тысячами ещё не проигрывались: для этого существовали штосс и другие азартные игры. Турбин-младший обманул старушку не тем, что заставил стариков играть в «неизвестную старикам-провинциалам разновидность преферанса», а тем, что почти по-шулерски сменил во время игры исходную ставку, – напомним, что именно шулеру в своё время набил морду Турбин-старший. Однако формула, приводимая Лотманом в конце статьи, совершенно точна: «Азартная игра становится воплощением преступных, но и поэтических черт уходящей эпохи, а коммерческая – бессердечной расчётливости наступающего «железного века».

Литература: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона; Гусев. Летопись жизни и творчества Льва Николаевича Толстого; Лев Толстой. Письма 1845-1862. Лев Толстой. Два гусара. Лев Толстой. Записки маркёра.

Подписаться на новые публикации автора

Комментарии (0)

Пожалуйста, авторизуйтесь для того, чтобы комментировать